15 июня на швейцарском курорте Бюргеншток на берегу живописного Лозаннского озера начнет работу двухдневный «Саммит мира» – конференция, которая собирается для обсуждения плана прекращения войны России против Украины, предложенного украинским президентом Владимиром Зеленским примерно полтора года назад.
В сообщении для прессы правительство Швейцарской конфедерации сообщило, что в саммите примут участие делегации от 92 стран и восьми организаций. Из них
57 государств будут представлены главами государств и правительств. От Соединенных Штатов во встрече принимают участие вице-президент США Камала Харрис и советник президента по национальной безопасности Джейк Салливан.
В ходе подготовки «Саммита мира» отношение России к этому мероприятию – а Москву туда не пригласили – менялось от пренебрежительных замечаний до активного противодействия, и в последние недели Кремль фактически развернул информационную кампанию, убеждая страны, которые поддерживают связи с Россией, не участвовать в швейцарском саммите.
Самым громким пунктом этой кампании стало заявление Владимира Путина 14 июня о том, что если Украина не согласится на аннексию ее пяти территорий и внеблоковый статус, то Москва выставит «другие», как выразился российский лидер, условия для переговоров. Украина и страны Запада ответили на это, что считают заявление Путина ультиматумом и попыткой запугивания, и на него не поддадутся.
За подготовкой к «Саммиту мира» внимательно следило украинское издание «Европейская правда», на протяжении долгого времени публиковавшее малоизвестные детали этой подготовки. Обозреватель Русской службы «Голоса Америки» Данила Гальперович побеседовал с главным редактором «Европейской правды» Сергеем Сидоренко о саммите в Швейцарии по «формуле мира» Владимира Зеленского и борьбе вокруг проекта итогового коммюнике этой встречи.
— «Саммит мира» в Швейцарии, проводимый по инициативе Украины, который начинается завтра – это плод полуторагодовалой работы Киева с мировым сообществом в попытке донести до него, что Россия – это агрессор, а требования Киева справедливы, и только они гарантируют мир. По вашей оценке, какова была реакция стран мира на эти попытки?
— Я бы сказал – смешанная. Сейчас в ситуации, когда Россия ведет агрессивную войну против Украины, мир, по сути, разделился – это факт. Есть страны, которые поддерживают Украину, поддерживают мировой порядок, и есть страны, которые не поддерживают. Соответственно, есть страны, которые готовы поддерживать инициативы Украины, направленные на ее победу, и есть те, которые до этого не дозрели или, может быть, выступают за другую сторону, за Россию. Соответственно, реакция мирового сообщества тоже разная. Я бы сказал, что, к сожалению, меньшая часть мира, по сути, то, что называется «коллективным Западом» (и то, за исключением стран типа Венгрии), все-таки практически полностью поддерживает план президента Зеленского. Я все-таки уточню, наверное, корректнее говорить не так весь Запад, как Европа, потому что с Америкой немножечко сложнее. Так вот, Европа довольно быстро после того, как этот план появился и был представлен публично, не просто поддержала, но предприняла, по сути, юридические шаги, для того чтобы его закрепить. Есть ссылки на этот план во множественных решениях Европарламента, и, если не ошибаюсь, были ссылки даже в решении Европейского Совета, то есть саммита ЕС. По сути, есть политическая и юридическая связка между европейскими странами и этим планом. До последнего времени эта связка сохраняется.
— А чем, по-вашему, отличается подход США?
— С США ситуация сложнее: вроде как поддерживают, но у нынешней администрации есть сомнения, насколько я вижу, в реалистичности выполнения этого плана, поэтому поддержка не такая активная. И есть прочий мир: если мы говорим о количестве стран, то, к сожалению, большинство стран мира скептичны и не готовы его поддерживать. Усилия официального Киева долгое время были направлены на то, чтобы сократить это большинство, и надо сказать, что определенный успех есть. Нельзя сказать, что весь мир начинает полностью становиться на сторону Украины, но изменения достаточно позитивные – как для официальной украинской власти, так и для интересов Украины.
— При подготовке «Саммита мира» в Швейцарии у Киева, и это было видно по тем совещаниям, которые проводились в Копенгагене, Джидде и других местах, были две задачи: с одной стороны, привлечь побольше стран из тех, что нейтрально или позитивно относятся к Москве, а с другой – не пойти на принципиальные отступления от мирного плана Зеленского. Не было у вас ощущения, что принципами могли пожертвовать для достижения большого количества участников?
— Это очень хороший вопрос, потому что, действительно, такая тенденция, такая опасность существует. Она колеблется и проявляется то сильнее, то слабее, но эта опасность заметна. Многие страны даже не ориентируются на Россию или сотрудничают с Россией, а ориентируются на Китай – при этом ориентируются на того, кто сотрудничает с Россией. Китай – это мировая сила, и значительному числу стран в Африке, в Юго-Восточной Азии, в Южной Америке экономически и политически дороже взаимоотношения с Китаем. А Китай работает активно на то, чтобы украинский план не осуществился, ему он невыгоден. Китаю интересно, чтобы Запад был слаб, а Китай, а заодно и Россия, были сильнее. И действительно, украинская власть в целом работает над тем, чтобы привлечь как можно больше стран, в том числе стран «глобального Юга», к поддержке своей «формулы мира». К сожалению, это просто невозможно сделать без каких-то уступок. Вначале были попытки просто привлечь Китай, которые довольно быстро провалились: Китай принял участие только в одной встрече на уровне советников, которая проходила в Джидде. После этого Китай отказался работать над формулой, и Киев долгое время искал способ, каким образом привлечь, прежде всего, сам Китай, а также его сателлитов к тому, чтобы по меньшей мере работать над этим планом.
— Но это, как мы видим, не удалось, хотя, действительно, слухи о том, что Китай кого-то в Швейцарию отправит, существовали вплоть до момента, когда Пекин сделал официальное заявление, что он этого делать не собирается.
— Когда в Киеве поняли, что просто привлечь Китай и его сателлитов не получается, то мы, украинские эксперты и журналисты, начали замечать, что ощущается какая-то готовность Киева идти на уступки. И наше издание, «Европейская правда», выяснило, когда мы шли уже к «Саммиту мира», выяснилось, что эти уступки, на мой взгляд, зашли слишком далеко. Это стало публичным, мы об этом написали. Что мне импонирует в нынешней ситуации – это то, что после того, как готовность Киева идти на уступки «глобальному Югу» стала известна публично, и в обществе возник вопрос: «А стоит ли оно того?», то власть изменила свою позицию. Это означает, что при готовности идти на уступки, я имею в виду государство в целом, мы не готовы даже для себя перешагивать какие-то определенные «красные линии», хотя, конечно, у каждого они свои, индивидуальные.
— Можно ли говорить о том, что в формуле мира Зеленского что-то для Киева является главным, а что-то второстепенным?
— Вообще, надо пояснить, поскольку не факт, что все настолько детально знают украинскую формулу мира, ее еще называют «формула Зеленского» или «десять шагов Зеленского». Это украинское видение того, каким образом мы можем прийти к ситуации, называемой «устойчивым и справедливым миром». Чтобы прийти к этому миру, Украина предлагает двигаться одновременно по девяти направлениям, а потом одно будет определяющее, общее. И это разные направления: например, ядерная безопасность: то есть, Россия должна отвести войска от захваченной Запорожской АЭС, не использовать ядерное оружие и не угрожать им. Или энергетическая безопасность, которая сейчас очень важна из-за того, что идут обстрелы энергетической инфраструктуры. Или продовольственная безопасность: речь о том, чтобы продолжались поставки продовольствия из Украины на внешний рынок для того, чтобы в мире было достаточно продуктов питания, чтобы это не прерывалось обстрелами. И вот таких девять направлений, и я сейчас назвал наиболее «невоенные» из них. А еще – вопросы деоккупации, возврата к границам 1991 года, то есть, пункты, по которым Киев считает, что если их выполнить, то можно прийти к тому состоянию мира, которое не будет нарушено сразу. Объективно можно говорить о том, что это «план победы Украины», потому что все пункты, которые предлагает Украина в этом плане – это не те положения, которые хочет кремлевский режим, это не то, что кремлевский режим считает для себя допустимым. Например, там есть также вопрос привлечения к ответственности военных преступников, включая самого Путина. Украина не скрывает, что, по сути, должно быть выполнено ее видение того, как мы должны прийти к миру.
— О пунктах плана: ваша газета очень детально и эксклюзивно рассказывала о том, как менялись проекты возможного итогового коммюнике «Саммита мира» и отмечала, что некоторые слова и пункты, исключенные или добавленные в документ для большей его компромиссности, в итоге были пересмотрены, чтобы больше соответствовать позиции Украины. Вы не расскажете, о каких подобных изменениях вам известно?
— По многим из этих пунктов, для того чтобы привлечь большее количество стран, в том числе и «глобального Юга», нам просто необходимо искать какие-то точки соприкосновения. И было предложено в начале, чтобы начать этот диалог, что можно остановиться на тех пунктах, которые ни у кого не вызывают вопросов: это ядерная безопасность, продовольственная безопасность и освобождение всех военнопленных, заложников и так далее. Мы выделили из большого количества чрезвычайно важных для Украины пунктов только то, что, на самом деле, составляет очень малую часть и не ведет к миру так таковому. Но для начала диалога это сокращение допустимо. Но есть пункты, по которым в принципе нельзя, даже временно, идти ни на какие уступки: например, вопрос того, должна ли Россия отвести войска с оккупированных территорий. Если мы в принципе допускаем, что Россия может остаться на этих территориях – это все. Если мы считаем, что это обсуждается, то страны, и не только «глобального Юга», но и некоторые страны Запада скажут: «Ага, Украина готова на уступки, давайте, чтобы, наконец, закончилась эта война, эти уступки одобрим».
— Корректно ли будет сказать, что в самом компромиссном варианте коммюнике "та мира представляло бы собой что-то очень близкое к так называемому китайско-бразильскому плану? Были сообщения о том, что Китай предлагает мирное решение ценой территорий Украины – собственно, то же самое сегодня предложил и Владимир Путин.
— Абсолютно корректно. По сути, сейчас, если отбросить всю мишуру каких-то временных формул (была африканская формула, индонезийская), то на самом деле, существует украинская формула, которую поддержал Евросоюз, и китайская формула. Сначала, в прошлом году, она была из 12 пунктов, сейчас она в совместном с Бразилией коммюнике сократилась до шести, не пунктов, но принципов. Основная проблема, основное различие между украинской формулой и китайской в том, что Китай предлагает завершить войну сейчас, и кто где стоит – пусть дальше там и стоят, главное, чтобы не стреляли. А то, что часть Украины под российской оккупацией – ничего, главное, чтобы мир восстановился. Украине этот вариант не подходит, потому что мы не верим, что такой мир будет устойчивым и постоянным, что он не приведет к новой войне. Споры были о том, что могут ли уступки в формулировках, на которые пошел Киев, привести к тому, что в какой-то момент нам могут сказать: «Ну, вы же согласились. Давайте рассматривать и вариант, о котором говорил Китай». В частности, среди тех уступок, которые рассматривались, и были предварительно согласованы в финальном коммюнике саммита еще дней десять назад, речь шла о том, чтобы формулы «других игроков» (а мы понимаем, что речь идет о китайской) также рассматривались наравне с украинской. И вот когда стало известно, что официальный Киев сделал намек на такое, в Украине этого не поняли и дальше все раскрутилось назад.
— В своих публикациях ваше издание указывало на то, что в компромиссном варианте коммюнике «Саммита мира» не было даже слова «агрессия», хотя, например, именно агрессией назвала действия России генеральная ассамблея ООН. На нынешний момент оно там восстановлено или нет?
— Так сложилось, что у меня была возможность ознакомиться с несколькими вариантами, несколькими редакциями этого финального коммюнике. Изначально, на самом деле, в предложении Киева, которое вносил, было слово «агрессия», но не было слов «российская агрессия». Я подозреваю, что изначально в Украине считали – зачем писать, если это очевидно. Было ясно, что речь идет об агрессии Российской Федерации против Украины. Но во время согласования, я так понимаю, со странами «глобального Юга» и с тем же Китаем (который долгое время морочил голову и Украине, и Швейцарии, не опровергая возможности того, что он приедет, но и не подтверждая), пытаясь их ублажить, «агрессию» оттуда вычеркнули вообще. Ее туда вернули, но, по моим впечатлениям, это была не украинская инициатива сейчас. Просто, когда история с излишними уступками Украины стала публичной, то несколько разных игроков, в том числе страны Восточной и Центральной Европы (можем предположить, что, в частности, это были балтийские страны, страны-соседи Украины от Польши до Румынии), сказали: «Как мы можем принимать решение, в котором не называем вещи своими именами? Надо иногда говорить, что белое это белое, а черное – черное. Если мы боимся это назвать, то зачем вообще такой саммит?!». И вот сейчас в последней редакции его вернули, и первая же фраза документа содержит словосочетание «российская агрессия». И это важно! Надо не забывать, что сейчас, наверное, происходит самое четкое за всю историю современного человечества нарушение международного права, когда без каких-либо оснований, без каких-либо причин, даже мнимых, одно государство вторглось на территорию другого. И первое государство является агрессором, то есть нарушителем международного права, а второе – жертвой. Если мы начнем их уравнивать, то это будет неправильно.
— Однако и швейцарское руководство, которое принимает саммит, и многие другие страны говорят о том, что в итоге проводить нужно саммит при участии России, и Китай, что сейчас очевидно, работает над таким саммитом. Нет ли опасности, что все решения, принятые в Швейцарии, и все формулировки, поддержки которых добивалась Украина, будут потом нивелированы другими саммитами и другими итоговыми заявлениями?
— Опасность такая, безусловно, есть. Случится ли это – уверенности в этом нет. Да, Китай будет возмущен, Россия будет возмущена, но это не неожиданность: если мы говорим о реализации формулы, которая является формулой победы Украины, то, безусловно, Россия будет возмущена, так же, как и ее партнеры. Но в любом случае, эти усилия не были напрасными, даже если мы говорим о нынешней ситуации. Да, Китай прилагает огромные усилия, для того чтобы саммит не был успешным. Он не может прилагать усилия к тому, чтобы саммит не состоялся, потому что он уже точно состоится, но, естественно, Китаю хотелось бы, чтобы как можно меньше стран на как можно меньшем уровне приняли в нем участие. Но похоже, что участников, наверное, не будет меньше 80, и саммит, в котором принимают участие 80 стран – это невероятно. Если не говорить о Генассамблее ООН, я не помню саммитов, в которых принимало бы участие такое количество стран. Здесь речь идет о том, что подавляющее большинство этих представителей приедут физически в Швейцарию. Это уже знак, а в международной политике, в дипломатии знаки имеют значение. Все-таки саммит будет успехом, вопрос в том, насколько сильным этот успех будет. Китай работает над тем, чтобы не сильным. И второй вопрос: как далеко пойдет развитие событий после этого саммита? Здесь у нас полная неопределенность. Сейчас, наверное, важно было сделать первый шаг, но второй шаг будет, скорее всего, тогда, когда в США состоятся президентские выборы: будет новая администрация и, наверное, будет новое видение архитектуры безопасности мира. Я так понимаю, что дальше все игроки будут ждать этого события, будут ждать, когда кристаллизуется политика Вашингтона в новой ситуации. Естественно, каждая из сторон будет пытаться убедить Вашингтон, особенно в случае, если президент сменится, в том, что именно ее подход является корректным. И вот тут важно, кто будет убеждать. С украинской стороны будет убеждать сама Украина, европейские партнеры США и Британия, которая для Штатов много значит. А, условно говоря, с российской стороны будет убеждать (сама Россия особо голоса тут не будет иметь) Китай. Будет ли сильным голос Китая, даже если президентом будет Трамп, для президента Трампа? У меня есть большое сомнение в этом. Поэтому ожидания у меня, скорее, осторожно оптимистические: осторожно – безусловно, но все-таки оптимистические.
-
Данила Гальперович
Репортер Русской Службы «Голоса Америки» в Москве. Сотрудничает с «Голосом Америки» с 2012 года. Долгое время работал корреспондентом и ведущим программ на Русской службе Би-Би-Си и «Радио Свобода». Специализация — международные отношения, политика и законодательство, права человека.
